Помимо этих санкционированных перемещений в конце 1790-х — 1800-е гг. из имения бежали четверо мужчин и одна семья — Станислав Церла с женой и взрослым сыном. В 1811–1812 гг. бежали еще двое мужчин, в 1818 г. — один (вероятно, вместе с женой). В 1820-е гг. и, возможно, в начале 1830-х (до ревизии 1834 г.) бежали 5 мужчин, замужняя женщина, девушка и одна брачная пара. В 1840-е гг. зафиксировано бегство еще 11 человек (5 мужчин и 6 женщин, все поодиночке), между 1854 и 1858 гг. — еще 20 (11 мужчин и 9 женщин). Общее число бежавших за эти годы составляет не менее 49 человек.
Новым, неизвестным в период Великого Княжества Литовского фактором убыли населения стала рекрутская повинность. Отныне все мужское население в возрасте от 19 до 35 лет (в кореньской популяции на призывной возраст приходилось около 150 мужчин) попадало в разряд военнообязанных, и при объявлении очередного набора (проводившегося, как правило, раз в 2–3 года) любой его представитель рисковал быть мобилизованным на 25-летнюю воинскую службу (даже этот огромный срок был введен лишь в 1793 г., ранее воинская служба была пожизненной). В психологическом плане вероятность попасть под набор означала постоянную угрозу, тем более неприятную, что она была новой и непривычной. О восприятии рекрутской повинности даже издавна привыкшим к нему населением России свидетельствуют известные строки Н. Некрасова: И ужас народа при слове «набор» подобен был ужасу казни.
Риск попасть в число рекрутов для конкретного индивида был поначалу не очень велик. При первом после присоединения наборе 1797 г. одного рекрута брали с 900 ревизских душ, в 1802 г. — с 500 душ. При следующих наборах рекруты постоянно исчислялись из расчета на 500 душ. В 1805 г. в связи с начавшимся участием России в наполеоновских войнах с 500 душ набирали 4 рекрутов, в 1807 г. — 5, в 1811 — 7, в 1812 г. — 2. Практически всем призванным в эти годы довелось вынести на своих плечах войны с Францией, включая и кампанию 1812 г. Затем в 1813 г. взяли еще по 13 рекрутов с 500 душ, и им пришлось участвовать в завершающем этапе этих войн на территории Западной Европы. Из тех, чей призывной возраст пришелся на этот отрезок, в рекруты угодил в итоге каждый пятый. Из жителей Кореньщины с 1797 по 1811 г. в рекруты были отданы 38 человек, еще четверо — в 1812 г. и 24 — в 1813 г.
В последующие годы брали обычно по 1–2 рекрута с 500 душ. До ревизии 1834 г. с территории Кореньщины были взяты 40 рекрутов, затем по 1840 г. включительно — еще 15. С 1834 г. срок воинской службы понижен до 20 лет, и к этому времени смогли вернуться домой те немногие, кто выжил из наборов 1807–1813 гг. Из них достоверно известно о шестерых. Из набора 1812 г. вернулись Семен Иванов Долинский (1789 г. рожд.) и Иосиф Николаев Зелянин (ок. 1791 г. рожд.), из набора 1813 г. — Михаил Казимиров Балцевич (1788 г. рожд.), Станислав Васильев Вашкевич (ок. 1785 г. рожд.), Иван Семенов Шульгович (1783 г. рожд.) и Казимир Юрьев Лемеш (ок. 1790 г. рожд.). Зелянин, Балцевич, Вашкевич и Шульгович к моменту набора были уже женаты, трое из них не застали жен в живых. О Михаиле Балцевиче есть лишь одно известие — в декабре 1829 г. он зафиксирован крестным отцом при рождении ребенка, при этом назван солдатом Белостоцкого пехотного полка (не исключено, что к тому моменту он вернулся не окончательно, а лишь был отпущен на побывку). Пятеро остальных в дальнейшем женились, а Долинский и Зелянин — даже по 2 раза, у Долинского и Лемеша рождались дети.
