Теперь можно дать объяснение тому факту, что произвольная выборка наиболее устойчивых хозяйств оказалась непредставительной для всей кореньской популяции второй половины XVIII в. и представительной — для первой половины XIX в. После установления российского господства на Беларусь была распространена наиболее жесткая форма крепостного права, сложившаяся к тому времени в России. Свободные переходы из одного имения в другое практически прекратились. Помещики ввели жесткий социальный контроль, регулируя разделы крестьянских хозяйств по своему усмотрению. Это диктовалось очевидным стремлением землевладельцев сохранить максимальную стабильность хозяйств своих подданных. Если ранее только успешные, ориентированные на долгосрочность хозяйства сознательно шли на психологические неудобства, чтобы отсрочить раздел, то теперь помещики стали требовать этого от всех крестьян — в том числе и тех, кто не имел к этому внутренней мотивации.
Резкое изменение семейной структуры имения Зембин ко времени перехода от И. Хребтовича к новому владельцу И. Лиходзиевскому в 1811 г., видимо, является примером того, насколько эффективным мог быть социальный контроль. Нечто подобное, но не в такой резкой форме имело место и после пожалования имения Красный Бор И. Неплюеву и замены в нем чинша барщиной. В Бытчанском приходе, представлявшем собой часть огромного Борисовского староства, уже к концу XVIII в. семейная структура точно соответствовала общежительской модели. Надо полагать, что социальный контроль эффективно проводился администраторами староства еще до присоединения к России. В начале XIX в. эта практика стала повсеместной, и основная масса крестьянских хозяйств независимо от их экономической эффективности и планов на будущее вынуждена была придерживаться оптимальной пропорции едоков/работников. Те же, кто терпел в своей хозяйственной деятельности полный крах, переходили в категорию неоседлых или огородников. Хозяйственные инвентари часто вовсе перестают их учитывать, а ревизские сказки приводят общим списком, который не позволяет установить, в каких дворах и в каком составе они реально проживали. Таким образом, эта категория населения выпадает из подсчетов дворохозяев, и ее семейная структура (по-прежнему ориентированная на нуклеарную семью) больше не воздействует на сводную статистику как понижающий фактор.
Любопытно, что у мелкой шляхты имения Пырашевская Слобода, в массе своей не получившей подтверждения российского дворянства и впоследствии переведенной в податные сословия, наблюдается переход от малосемейной к сбалансированной модели. Он затронул арендаторов и чиншевиков примерно в одинаковой степени. Видимо, это говорит о том, что часть из них продолжала стойко придерживаться ориентации на односемейное хозяйство, а часть начала воспроизводить модель поведения, господствующую у соседних крестьян (от которых мелкая шляхта практически не отличалась ни по уровню жизни, ни по характеру деятельности).
Аналогичный процесс прослеживается у венгерских крестьян во второй половине XVIII в. Микроданные по трем выборкам за 1747 г. (соответственно 105, 98 и 140 дворов) фиксируют выраженную малосемейную модель поведения. Средний размер хозяйства составлял от 4,6 до 4,8 человека, с учетом наемных работников и приживальцев — от 5,1 до 5,6. На хозяйства в составе одиночек и нуклеарных семей приходилось от 75 до 87%, на расширенные — от 6 до 8, многосемейные — от 7 до 17%. В двух выборках за 1769 и 1762 гг. (190 и 173 двора, первая из них соответствует третьей выборке за 1747 г.) картина уже несколько иная: средний размер хозяйства равен 5,3 и 5,9 человека, с работниками и приживальцами — 6,3 и 6,2. Хозяйства из одиночек и нуклеарных семей составляли 80 и 57 %, расширенные — 6 и 10, многосемейные — 14 и 32%. На конец ХVIII — начало XIX в. есть данные по двум другим выборкам: по одной — за 1792 и 1804 гг. (82 и 91 двор), по второй — только за 1792 г. (122 двора). На двор приходилось соответственно 5,5, 5,8 и 5,8 человека, с работниками — 5,8, 6,2 и 6,1, семейную структуру отражают 73, 55 и 46% односемейных, 5, 9 и 15% расширенных, 21, 36 и 39% многосемейных хозяйств. Аналогичные данные есть и по еще одной выборке за 1816 г. Все эти цифры отражают практически завершившийся переход к сбалансированной модели.
