"Фирменное блюдо" от Этно-Трио "Троица" 04.12.2006 г. Алесь Островцев - Журнал "Джаз-квадрат" - 24.03.2004 - №1 (49) Первый раз "Троiцу" я услышал году этак в 2000-м почти случайно, попав на "сборную солянку" - концерт самых известных (дома) белорусских, по большей части рок-, музыкантов, который проводился под призывным лозунгом "Слухай сваё!" Там было все, от этно-попса и ритм-энд-блюза, до панка и гранжа. Подготовленный зал запрограммированно реагировал на старые хиты, "политическую смелость", ревущий саунд зафузованных гитар и надрывные вопли вокалистов. Все - как полагается. Было довольно приятно сидеть на предпоследнем ряду балкона, сознавать себя "старым" и с отстраненной заинтересованностью "зрителя" наблюдать за действом, не ожидая никаких сюрпризов… Трое музыкантов из очередного состава затерялись на большой сцене, тесно усевшись почти у кулис. Осталась пустовать ударная установка, молчали электронные клавиши, не понадобились "шланги" для электрогитар. Лишь турецкий барабан, домра и набор свистелок - от жалейки до окарины. И вдруг настал апогей вечера - зал взорвался (бедные те пару групп, которым довелось выступать в конце…) Вот и вся предыстория. С тех пор я побывал и на редких сольных концертах "Троiцы", слушал их записи, смотрел по телевизору. И каждый раз это становилось сюрпризом. Я не настолько наивен, чтобы не понимать: любой музыкальный инструмент потому и называется инструментом, что является лишь техническим средством ретрансляции музыки, которая рождается в душе музыканта, зависит от его мастерства, таланта, энергетики. Но ведь есть еще и понятие саунда, мощь которого в немалой степени зависит от технических средств. Ведь не даром же в далеком 1931-м на фирме Rickenbekker впервые оснастили акустическую гитару электро-звукоснимателем, затем люди придумали fuzz и другие "примочки". И недаром наши предки стали делать духовые инструменты не из дерева, а из металла. Какой же энергетикой должен обладать исполнитель, предпочитающий традиционные акустические инструменты, чтобы с драйвом, который вызывает его музыка, не мог соперничать музыкант, вооруженный "металлом" и всевозможными электронными штучками? Поэтому, когда оказался на "музыкальной кухне" "Троiцы", у меня был всего один вопрос: что способствовало накоплению того могучего энергетического заряда, который неизменно вводит в раж слушателя в любом уголке планеты (многие, уверен, наслышаны о многочисленных триумфах "Троiцы"). Дурацкий вопрос? Конечно. Вот и пришлось отделаться одним-единственным, примитивным вопросом. Но, к удивлению, его оказалось достаточно. В итоге получилось захватывающее и необычное интервью, в котором корреспондент практически не раскрывал рта. Итак: Алесь Островцов: С какой музыки все начиналось? Юрий Павловский: С тяжелой… В 79-м стал играть в школьном ансамбле. Затем был перерыв - учился в Радиотехническом институте. С конца 80-х играл в 3-4 коллективах, последовательно, не параллельно. В основном это был хард-рок. Потом познакомился с Лёней Нарушевичем, и, начиная с 91-го, играл с ним более 10 лет - совместный проект "Князь Мышкин". (Так и хочется процитировать школьный анекдот: "Князь Мышкин вернулся из Швейцарии в Петербург… Идиот!" - в скобках здесь и далее - прим. А.О.). В "Мышкине" мы играли музыку, как бы ее назвать… Интуитивная импровизация. Местами она близка к джазу, местами - к панку. К авангарду ее тяжелее всего отнести. Такой был эксперимент. Говорят, что где-то в Америке даже диски вышли, правда я их никогда не видел. Но Лёня до сих пор хвастается, так я подумываю: может зарегистрировать авторские права? (Смеется, очень громко). Смешно. Иван Кирчук: Это отразилось на твоей игре, потому что музыкальное мышление осталось. Ю.П.: Да, это благодаря совместной работе с Лёней. Мы очень много разной музыки слушали, обсуждали. Вот и получилось что-то оригинальное. Ведь начинал я как традиционный барабанщик, а теперь вовсе себя к барабанщикам не причисляю. И.К.: Поменял ориентацию. (Смеется.) Ю.П.: Теперь я перкуссионист. Были еще эксперименты с музыкой разного плана. Играл параллельно в группе "Графика"… Так - разовые проекты. И.К.: Читателям будет интересно узнать о твоей кухне. Что это за инструменты? Юрий Дмитриев: Журналист только вошел - сразу к ударной установке направился… (Ничего удивительного: барабаны белого дерева, даже без лака.) Ю.П.: Это еще не все. Тут по углам столько "досок"… И.К.: Да, "дрова". Ю.П.: Инструменты есть африканские, есть турецкие - джамба, дарабука. И.К.: Есть рижские. (Теперь становится понятно, что с барабанов попросту сняли листы так знакомого с детства перламутрового - a la Premier - пластика. Да еще басовый барабан - в горизонтальном положении, на металлических ножках.) Ю.П.: Это самые старые инструменты. Все спрашивают, что у тебя за барабаны такие удивительные. Наверно, спец-заказ. Hand-made. И.К.: Без бочки играет басовой. Ю.П.: Это и есть перкуссия. Ногами не играю. И.К.: Ногу свело… Ю.П.: Собираю разные железяки, по ним стучу. Подбираю колокольчики. (На длинной стойке их много висит, от валдайских до знакомых мне по далекому германскому детству - коровьих звоночков.) И.К.: Они мастеровые. Вот эти - от Стива Хаббака из Голландии. Мастер, который отливает музыкальные инструменты. Ю.П.: Стив Хаббак сам из Великобритании, но живет в Голландии. Какие-то вещи он нам дарил, какие-то Иван купил, не выдержал. И.К.: Это его личная перкуссия, из собственной коллекции. Ю.П.: Есть железо, которое я сам выпиливал, пытался найти какой-то звук. Есть бамбуковый ксилофон из Индонезии, подарили нам, гундан. И.К.: Анклуны используем африканские. Ю.П: Очень много перкуссии использую в студии, но на концертах рук не хватает. И.К.: В последний раз он и камни настоящие прописывал, и деревянные колокола. На стаканах наигрыши делал. Студия дала возможность пригласить много перкуссионистов в одном лице. А.О.: А шаманский бубен есть? (с трудом успеваю вставить естественно-напрашивающийся вопрос). И.К.: Нет. У нас уже сама музыка местами шаманская. Ю.П: Все удивляются, что я басовый барабан поставил… И.К.: На "копыта". Ю.П: Вот и все. Коротенький путь лет в 25. И.К.: Хочу добавить: Юра очень плотно занимается оформлением компакт-дисков "Троiцы". И первый - "Журавы", что вышел в Голландии, - оформлял, а сейчас оформил нам "Семёрочку" - новую программу, что у всех вызвало удовлетворение и радость: если этот продукт появится, то не стыдно будет его в руки брать, дарить. Хорошо, когда в команде есть такие люди, которые еще за кого-то работу выполняют. Ю.П: Мы пока в такой ситуации, что если не будем все делать сами, то никто этого за нас не сделает. И.К.: Да, каждый из нас выполняет еще какие-то дополнительные функции. Вот Юра Дмитриев большой кусок по транспортному цеху ведет, я - по компьютерным делам. Юрий Дмитриев: У меня тоже со школьного ансамбля все начиналось. С "болезни", пик которой пришел на расцвет российской питерской рок-музыки. Закончилось все альтернативными поисками до неприличного тяжелой формы. Сложно сказать, насколько это было серьезно. По-настоящему всерьез подумывать о занятиях музыкой я стал, попав в институт - педагогический первым оканчивал. Курса два-три отучился скорее по инерции. Особый же интерес не просто играть, но и понимать, что играешь, стал появляться лишь ко времени окончания этого вуза. На 3-м курсе к нам пришел Иван Иванович, что сыграло в этом общую детонирующую роль. Так случилось, что гитарной музыкой я давно интересовался. Регулярно попадая на концерты наших музыкантов, был под большим впечатлении от игры Сережи Антишина. После одного из концертов набрался наглости зайти за кулисы и попросился позаниматься у него. Он - первый и единственный человек, кто подтолкнул меня на эту дорожку. Потом появилось желание получить нормальное профессиональное образование. Но по молодости я не очень понимал, что делаю, и поступил в Институт культуры. Вышло же все иначе. Хотя, Институт культуры сыграл определенную роль: у меня появились широкие связи с музыкантами, товарищи, с которыми играл… А также большая практика. Самое большое достоинство Института культуры - возможность очень много играть. Но сами занятия не совсем эффективные. Хотя не мало взял и от своего педагога Владимира Угольника, но все равно продолжал заниматься у Сережи Антишина. Как-то с Сергеем у нас более продуктивно получалось. Примерно через год после моего поступления в институт у нас сложилась, как сейчас модно говорить, тусовка больших поклонников джаза. С тех пор я на джаз "сел" настолько плотно, что теперь с большим трудом удается не вносить уже окончательно эту инфекцию в "Троiцу". Хотя непроизвольно периодически такие попытки случаются. Ребята что-то приветствуют, что-то - не очень. Но, возможно, именно это помогло отойти от роково-блюзовых рифов, которых очень уж много присутствовало и присутствует до сих пор в "Троiце". Это однообразие утомляло. Ведь мы все слушаем много музыки самой разной. У Ивана Ивановича богатейшая коллекция - от Rammstein и Metallica до видео и аудио джазовых. И все, что между ними, можно в ней обнаружить. И мне эта джазовость (элементы, оттенки) в нашей музыке нравится. Хотя то, что мы делаем, джазом не назовешь. Родилось какое-то новое полотно, которое у всех нас вызывает дикие трудности - одни только размеры замучаешься считать. Потому что "нормальных" размеров нет - семь четвертей, девять восьмых. Когда на пять четвертых, то уже и не страшно. Но нам это интересно… И.К.: Ты забыл сказать, что участвовал в Грифомании. (Популярный белорусский фестиваль гитарной музыки, который ежегодно проводится в Минске с 1999 года.) Ю.Д.: Была такая ошибка молодости. Не знаю до сих пор, почему согласился. И, что для меня - вещь совершенно непонятная, стал победителем. Играл не один - с друзьями-однокурсниками, у нас была разнохарактерно-джазовая, скажем так, программа. Мне сильно помогло, что со мной были очень хорошие музыканты. Я думаю, % на 80 - это их заслуга. Мы прозвучали настолько убедительно, что почему-то приз решили отдать мне. Но в тот же день играли гитаристы и посильней меня, с моей точки зрения. Отсутствие начального музыкального образования сослужило мне с одной стороны плохую, а с другой - очень хорошую службу. В итоге я тихо завидую ребятам после музыкального училища за то, что они очень грамотные, а они тихо завидуют мне за то, что мышление у меня не "заквадратилось". Поэтому в том углу торчит саз, домры… Все, на чем есть струны, что можно настроить квартами, т.е. под гитару - на всем можно сыграть. По крайней мере, я не боюсь этих инструментов. Хотя любой домрист, увидев мою игру, поседеет. Но ведь в инструментах для нас важней всего тембр. А найти звуки и построить из них определенную последовательность всегда можно. Поэтому если тембр красивый, инструмент будет жить и работать у нас. Если нет, то играй я хоть профессиональнейшим образом, например, на цимбалах, играть в "Троiце" я не буду. И.К.: Он еще помогает мне петь. Мы забыли сказать, что уже года два и Павловский Юра со всеми своими ритмами, своей "кухней", тоже помогает нам "голосить". Ю.П.: По одному слову… И.К.: Не важно. Все-равно - прогресс. (Все переводят взгляды на Ивана Кирчука.) И.К.: Я к джазу никакого отношения до сих пор не имел. (А джаз-фестивали, в которых "Троiца" принимала участие? Лукавит Иван Иванович.). Если не считать, что в 73-м году, когда поступил в Лидское музыкальное училище (к читателям не из Беларуси: просьба не путать с английским Лидсом - речь идет о городе Лида, Гродненской области), к нам пришли преподаватели с первого выпуска консерватории. Все - очень сильные музыканты, которые действительно хорошо знали джаз. У нас был преподаватель Клецкий или Клецков (не помню точно фамилию - уже 30 лет прошло), так он на занятия приносил бобины, на которых ни черта не было слышно - один шум, а он говорил, что с американского радио писал, и всем рассказывал, где импровизация, где - что. Мне это было очень темно, и я это все не понимал. Так джаз прошел мимо меня стороной, не считая, что за последнее время я скупил всего Гарбарека, и тащусь от того, что он вытворяет с духовыми инструментами. (Неудивительно, ведь Ян Гарбарек, зарекомендовав себя тридцать лет назад чуть ли не родоначальником всего скандинавского джаза, позже "плотно сел" на норвежский фольклор.) После училища - как у всех - все эти ВИА в Лиде, опять же в армии - ВИА. Все это было. Потом я поступил в Университет культуры, тогда это был Институт культуры. Музыкальное училище я заканчивал как академист-хоровик, а универ закончил как руководитель народного хора и работал в училище искусств, преподавал фольклор. И постепенно вникал хотя бы в вокал. Мне кажется, что наши бабушки могут смело причислять себя к рангу импровизаторов: что ни куплет, что ни такт - выписывают, как хотят. Тяжело их снимать, особенно полесские песни - очень тяжело. У меня было много коллективов. Это были детские коллективы: студия "Агняцвет", ансамбль "Дзiва", "Дабрадзеi", "Блiскавiца"… И все были разные. Были просто поющие, были с инструментами, были с хореографией, был театр фольклора… В 95-м ко мне пришли мой выпускник Дмитрий Лукьянчик и его друг Виталий Шкиленок, и мы попробовали одну из полесских песен положить на гитарный риф. Уже в декабре у нас было 4-5 произведений, и мы уже выступали в посольствах. И вызывали удивление, потому что музыка, естественно, отличалась от традиционной. Были небольшие бонги у Лукьянчика, была простая фанерная гитара у Шкиленка, и была народная песня. Тогда же, в 96-м, нас пригласил Шевчук выступить перед своим концертом, и в том же году мы впервые поехали в Голландию, произвели и там, не понятно чем, фурор. Потому что инструментов, как таковых, не было. Был, наверно, лишь удивительный синтез минимализма: небольшая перкуссия, две ноты на гуслях, которые я выменял на лиру в Краснодаре, вокал этих сумасшедших белорусских песен, которые никак не попадали на припев и куплет, к которым мы все так привыкли. С этого времени все и началось. В 99-м изменился состав, и я пригласил работать одного Юрия и второго. К счастью, до сих пор мы вместе. За спиной - два альбома. Я надеюсь, что они в этом году появятся - это проект "Руны" - "Троiца" с электроникой, и наша "Семёрочка", которую мы вынашиваем до сих пор. А.О.: Вы могли бы как-нибудь определить стиль, в котором играете? И.К.: Чего только об этом журналисты не писали!.. Ю.Д.: Мы для себя решили, что играем фолк-фьюжн. Сплав. (Согласно, если можно так выразиться, наиболее классическому определению, это можно расшифровать, как фолк-джаз-рок.) И.К.: Там есть все. Если сказать, что сейчас мы сделаем чисто роковую песню - явно ничего не получится. А когда мы берем какую-то мелодию - у Юры есть идеи, у другого Юры есть какая-то музыка, у меня - мы совместно что-нибудь находим. И если у троих совпало, если все успокоились, никто ничего не добавляет, не отнимает, мы ее сразу на концерт, и она уже уходит… Ю.П.: Достаточно сказать, что мы участвовали и в джаз-, и в блюз-фестивалях. И.К.: А этим летом даже в панк-рок фестивале умудрились поучаствовать, и настолько успешно, что после основного выступления нас попросили последней ночью, перед заключительным выступлением, выйти, "пореветь" еще что-нибудь. Ю.Д.: Фьюжн - мы долго искали это слово - подходит нам и по мощи, дабы не обижаться потом на него. Ведь мы никогда не знаем, что получится. Я, например, могу просто прийти и сказать: "Ребята, у меня есть мощный риф a la Page-Plant"… И.К.: И инструменты мы используем самые разные. Не только белорусские, как, например, смык мастеровой Всеволода Жуковского, которого, к сожалению, уже с нами нет, дуда, жалейки, окарины многих белорусских мастеров, плюс окарина экспериментальная, огромная по размеру, многокамерная, которую выполнили выпускники педагогического вуза - тоже поклонники "Троiцы". Они видели, что у нас много всего вертится, и подарили ее нам. Подаренных инструментов очень много, часто из других стран. Так в Голландии одна из коллекционеров подарила нам цитру и гармошку (она еще не отреставрирована), несколько окарин, деревянный ксилофон, о котором Юра говорил, еще несколько инструментов. Некоторые люди вот так просто подходят после концертов и говорят: "У вас такая музыка…, может это вам пригодится". Иногда то, что видишь в магазине и не можешь купить - просто так приходит. Видно судьба, чтобы эти инструменты звучали. Естественно, у нас сразу рождается мысль, как их использовать. Совершенно случайно: какие-то белорусы живут в Новороссийске, знают "Троiцу", и они прислали нам три окарины. Две доехали нормально, одна - разбилась. Одну из них - белую - мы используем. Такие вот удивительные вещи происходят. Юра совершенно прав, когда подчеркивает, что не был в музыкальной школе. Я тем более не был в музыкальной школе - сразу пошел в музучилище, песни петь. Поэтому мне до сих пор интересно выдергивать из инструментов какие-то ноты, искать в дудках какие-то тембра. Поэтому очень много слушаю музыки, особенно синтеза аутентики с электроникой. Очень много команд работает в этом направлении во всех странах мира. И мне очень интересно, как они все это используют. В world-music все перемешалось: африканские инструменты с европейскими, азиатские с американскими. И это действительно музыка мира. Наше участие в фестивалях, а это около 400 выступлений во всех тех странах, куда нас приглашали, и куда мы смогли доехать - от Португалии на западе до Малайзии на востоке, около 60 фестивалей, - доказывает это. Потому что везде нашу белорусскую песню принимают на "ура". К счастью, у нас появилась камера, и мы можем фиксировать свои концерты, встречи с музыкантами, с мастерами… Вот в Кишиневе встретились с Любомиром Иоргой, которого я видел лет 10 назад, ему сейчас около 80-ти. Он играет мелодии на листке дерева, на рыбьей чешуе, у него огромная коллекция инструментов, которые шикарно сделаны. Мы все это фиксируем как память, такие встречи незабываемы, они подстегивают нас. Все продолжается, все звучит. Во всех странах мира все звучит! А.О.: Над какими новыми проектами вы сейчас работаете? И.К.: В альбом "Руны" вошли старые песни "Троiцы", только в новых аранжировках, к которым добавился компьютер Сергея Тимонова, звукорежиссера с радиостанции "Альфа" - лупы, клавиши и т.д. Такая идея давно витала и у нас, но до этого денег на его реализацию не было. Ю.П.: Иван и Юра склонны к электронным делам… Я же больше акустику люблю. Но идея хорошая - совместить акустику с электроникой и получить новый продукт. А тут пришло предложение, студию оплатили. И.К.: Мы с удовольствием поработали. "Руны" дали определенный толчок для записи нашего нового альбома. Юра экспериментировал с гитарой, сколько хотел, записывал электронные инструменты - бас-гитару, электро-гитару. Может, в этом году появится. Это решается не нами. "Руна" какая-то странная… (Таинственная…) А новая наша программа называется "Сем": семь лет "Троiцы", семь дырок в голове, семь цветов радуги, семь нот, семь энергетических центров в теле человека и… семь композиций, которые разбиты фрагментами "замоу" (заговоров), которые мы все втроем читали. Есть, например, песня "Сем чарак гарэлкi" и "замова" от пьянства… Так я получил ответ на свой незаданный вопрос. Он звучал во всем - в словах музыкантов, в их манере общения, в дружелюбной атмосфере, которая наполняла студию во время разговора. "И если у троих совпало, если все успокоились, никто ничего не добавляет, не отнимает, мы ее сразу на концерт, и она уже уходит…" Песня "уходит", начинает жить самостоятельной жизнью, функция музыкантов - воплотить идею Творца - завершилась. Никто не кричит: "Это - мое!" Фурор производят не музыканты, а "белорусская песня" в их исполнении. И не удивительно, ведь эти песни до них на протяжении столетий-тысячелетий исполняло множество предшественников-импровизаторов. И как бы скромно ни отзывался о себе Иван Иванович - "голосить, пореветь", - это и есть самый настоящий Джаз. Впрочем, самоирония музыкантов вовсе не самоуничижительная и не имеет никакого отношения к творчеству. На сцене они - максимально серьезные. Что вводит в заблуждение тех журналисток, которые пристают к Ивану Ивановичу с вопросами о "магии", а он неизменно отшучивается в ответ. Любой ворожбит ("Варажбiт" - название одной из театральных программ с участием "Троiцы") в миру - "обыкновенный" человек, а чародейство начинается, только когда надевается ритуальный костюм… Чтобы "закольцевать" сюжет, вернемся к "кухонной" тематике. Ни для кого не секрет, что раскрыть книгу рецептов и выставить на стол необходимые ингредиенты - вовсе не достаточное условия для получения желанного блюда. Даже опыта и мастерства хватает лишь для безошибочного приготовления чего-то вроде хот-дога. Чтобы приготовить "фирменное" блюдо, надо вложить в него еще и собственную душу. Поэтому у разных поваров по одному и тому же рецепту получаются разные блюда. Ведь душа то у всех - разная…