На территории Кореньщины, как и во многих других районах по всей Беларуси, установилось своеобразное двоевластие. Местная администрация, назначенная немцами, действовала в дневное время, все заготовительные и прочие акции осуществлялись только наездами из крупных гарнизонов. Ночью территория принадлежала партизанам. В деревнях, расположенных среди леса, как, например, Козыри, они свободно появлялись даже днем, заходили в дома пообедать. Практически в каждой деревне несколько человек, главным образом молодые парни, ушли в партизанские бригады.
Отношение к партизанам было двойственное. Сотни человек, сконцентрированные в лесных лагерях, нуждались в большом количестве продуктов. Резолюция подпольного райкома, принятая 2 января 1943 г., закрепляла за каждым партизанским отрядом зону ответственности, в которой они должны были проводить заготовку продовольствия, а также организовать самооборону и сформировать скрытые кадровые резервы для пополнения отрядов личным составом. Территория пяти сельсоветов, включая Кореньский и Кузевичский, была закреплена за отрядом «Мститель», впоследствии послужившим основой для формирования бригады «Дяди Васи»
В деревнях, находившихся в глубине партизанской зоны, жители сеяли хлеб для партизан, но убрать и сохранить его было непросто. Решение бюро подпольного райкома о проведении посевной кампании, принятое 3 апреля 1943 г., предписывало всем отрядам на время сева вернуть крестьянам всех лошадей, оставив лишь необходимый минимум. Не ставя вопрос о восстановлении колхозов, райком лишь предписал создание комиссий для правильного распределения земли.
Организованная заготовка продуктов среди мирного населения в основном встречалась с пониманием. Любопытно, что сбор продуктов для партизан зачастую организовывали сельские старосты, в свое время назначенные немцами (по крайней мере так было в Терехах). Гораздо чаще крестьяне страдали от небольших групп, посланных на разведывательные и диверсионные задания и лишенных вследствие этого контроля со стороны командиров. Очень часто такие группы занимались реквизицией на свой страх и риск, действуя порой как обычные бандиты. В воспоминаниях очевидцев постоянно подчеркивается, что среди партизан были «хорошие» и «плохие», в зависимости от личных качеств. Последние чаще встречались не среди кадровых военных, а среди местных уроженцев. Одна жительница Прудков, бывшая в то время девушкой-подростком, вспоминала, как чем-то не угодила одному такому партизану, и он погнался за ней с ружейным шомполом. Она, правда, убежала от него, но долго пряталась, не решаясь вернуться домой до глубокой ночи.
Репрессии оккупантов в отношении крестьян поначалу носили довольно локальный характер, хотя и в ту пору можно было лишиться жизни за сравнительно небольшую провинность. В списках погибших в годы войны мирных жителей, составленных уже в наши дни Гайненским сельсоветом, упоминается о гибели в 1942 г. жительницы Жирблевич Марии Андреевны Урбанович, 1912 г. рожд., казненной немцами в Минске. Тогда же в Терехах немцы убили Василия Мартиновича Хотько (около 1890 г. рожд.). Мне довелось слышать две версии его смерти. Согласно первой, немцы забрали у него коня, и он долго умолял вернуть его, пока не был за это убит. По другой версии, немцы разыскивали сына Хотько — Петра, связанного с партизанами, а отец отказался назвать место его нахождения. Жена Василия в войну умерла от тифа, как и многие другие жители. По воспоминаниям, зимой 1941/42 г. погиб советский офицер по фамилии Соколов, до войны служивший в военном городке, который находился между деревнями Корень и Чернево. Заброшенный в немецкий тыл, он пришел в Новое Чернево, чтобы повидаться со своей девушкой, но кем-то из жителей был выдан немцам и вскоре расстрелян в Логойске.
