Что касается смертности, то ее снижение становится особенно наглядным, если опустить при подсчетах кризисный 1813 г. В остальные годы этого десятилетия смертность составляла всего 32,3 промилле, и даже с учетом этой вспышки она оказалась ниже, чем в конце XVIII в. Общая частота неблагоприятных лет снизилась: если за 31 год предыдущего периода зафиксировано 5 вспышек смертности, то за 27 лет этого периода — только 2 (в 1794 и 1813 гг.), причем обе пришлись на послевоенные годы.
Сравнительные данные по ряду западноевропейских стран за этот же период приведены в таблице 25.
Т а б л и ц а 25. Коэффициенты рождаемости и смертности в Западной Европе в 1801–1820 гг.
|
Страна |
Коэффициент рождаемости |
Коэффициент смертности |
|
Норвегия |
от 22 до 32 |
от 18 до 29 |
|
Дания |
от 29 до 33 |
от 19 до 29 |
|
Швеция |
от 27 до 35 |
от 23 до 30 (при вспышках — до 40) |
|
Финляндия |
от 29 до 40 |
от 21 до 33 (при вспышках — до 60) |
|
Франция |
от 30 до 33 |
от 25 до 31 |
|
Англия |
от 38 до 42 |
от 24 до 27 |
Половозрастная пирамида, построенная по результатам реконструкции на момент ревизии 1811 г., выглядит гораздо более симметрично, чем в предыдущем случае (рис. 5). Провал в возрастной группе женщин 1770-х гг. рождения частично сгладился, но все еще различим. Появление такого же провала у мужчин как явное следствие рекрутских наборов привело к выравниванию соотношения полов. Но в возрасте до 5 лет девочек по-прежнему меньше, хотя теперь это никак не может быть отнесено на недоучет. Все неучтенные при рождении девочки этого возраста, как правило, вступили бы в брак позже 1816 г. и, следовательно, в ревизии их отразили бы в семьях родителей. Но там мы их не находим. Значит, их действительно было меньше, чем мальчиков. Впрочем, разница заметно сгладилась, и это может означать определенные сдвиги в общественном сознании.
Рис. 4. Размещение поселений на 1811 г. и изменение числа дворов к 1816 г.
(В скобках - количество дворов на 1811 и 1816 гг. соответственно)
Немаловажен тот факт, что снижение рождаемости, обусловленное более поздним возрастом первого брака у женщин, сопровождалось почти пропорциональным снижением смертности. Это подтверждает гипотезу о том, что рождаемость на уровне 50–60 промилле, характерная для жителей Кореньщины в XVIII в. и обусловленная ранними браками, была избыточной. Она представляла собой своеобразный «запас прочности», который регулировался отношением к выживанию потомства. Если популяция нуждалась в быстром повышении численности (например, после войн или при активизации процесса внутренней колонизации), достаточно было обеспечить выживание максимально возможного числа детей, и естественный прирост мог достигнуть 2–3% в год. Если же перспективы пристроить подрастающее поколение не обнадеживали, к нему и относились соответственно. Не снижая рождаемости, популяция повышала смертность, обеспечивая демографическое равновесие.
