М. В. Довнар-Запольский, затрагивая вопрос о крестьянских разделах, отмечал, что ссоры в многосемейном хозяйстве составляли его непременный эмоциональный фон: Ивану кажется, что Степан ленив, что он мог бы в один день скосить сенокос, да затянул на другой, а тут пошли дожди, и сено пропало; а Степану в свою очередь кажется, что по вине Ивана пала кобыла, целый год кормившаяся соломой с крыши, и т. д. до бесконечности. Всякому кажется, что если бы он один косил, не полагаясь на брата, то дождь не сгноил бы сена, да и кобыла, хоть и без сена, а жила бы, и т. д. Братья еще кое-как терпят, младший уступает старшему, и тот и другой понимают тяжелое положение хозяина-одиночки. Но женщины сживаются с большим трудом. Они ссорятся друг с другом из-за детей, работы и пр., и если сам хозяин не пользуется достаточным авторитетом, не прикрикнет вовремя, то эти ссоры ведут к разделу: жены пользуются всяким случаем, чтобы возбудить враждебные отношения между мужьями. Сам автор считал эти ссоры лишь внешним симптомом, глубинную же причину он видел в сложной экономической атмосфере, в которой существовали крестьянские хозяйства: в малоземельности, высоком уровне налогов, трудностях для заработков на стороне и пр. Демографический фактор как первопричину малоземельности он не упоминает.
Как правило, сама процедура раздела тоже сопровождалась ссорами, а порой дело доходило и до драки. По воспоминаниям, зафиксированным Н. Улащиком, про тот случай, когда разделялись совсем мирно, долго говорили во всей округе. Значительная часть документов, сохранившихся в фонде губернского по крестьянским делам присутствия в отношении Кореньщины, посвящена конфликтам по поводу наследства и земельным тяжбам при разделе хозяйств. Начиная с середины 1880-х гг., т. е. через 20 лет после составления выкупного акта, выявлено 15 документов на эту тему. К тому времени умерло значительное число дворохозяев, упомянутых в акте, а их повзрослевшие дети не всегда приходили к согласию при дележе наследства. В частности, в 1884, 1885 и 1891 гг. губернское присутствие разбирало по одному такому делу, в 1892 г. их было уже 3, в 1895 г. — 1, в 1899 и 1900 гг. — по 2, в 1901, 1906, 1909 и 1917 гг. опять по одному. Несомненно, это лишь часть земельных тяжб, происходивших на территории Кореньщины. Сведения о них сохранились благодаря тому, что по данным делам подавались апелляции. В случаях же, когда стороны довольствовались решением волостного суда, дело находило отражение только в документах волостного правления, впоследствии утраченных.
Довольно показателен конфликт, происходивший в семье жителя Лищиц Якова Высоцкого. Он может служить наглядной иллюстрацией к рассуждениям чиновников о причинах разделов. Волостной суд 20 февраля 1893 г. рассматривал жалобу младшего сына Якова Высоцкого — Павла — на притеснение со стороны отца. Яков утверждал, что сын ушел из дому против его воли, оставив его со старшим сыном Устином. Свидетели показали, что по возвращении Павла с военной службы отец женил его, но потом возненавидел и устранил от себя, выделив только треть надела безо всяких построек. Суд решил, что до смерти отца Павел должен довольствоваться выделенным ему участком, а затем весь надел должен быть разделен поровну между ним и Устином. Что касается построек, то суд постановил выделить Павлу половину усадьбы с хлевом и баней, а также обязал его отца помочь в переоборудовании под жилой дом варывни (кладовой). После смерти Якова Высоцкого волостной суд 19 декабря 1898 г. постановил осуществить передел, причем Павлу должна была перейти одна из двух изб, хлевок, а из скота — 1 вол. Его брат Устин оспорил это решение в уездном присутствии, утверждая, что отец отделил Павла за непослушание и тот 6 лет вел отдельное хозяйство, тогда как он, Устин, все это время содержал больного отца и затратил на его лечение 40 рублей, а теперь вынужден отдавать постройки, нажитые без участия Павла. Тем не менее уездное присутствие в январе 1899 г. подтвердило решение волостного суда, а апелляция Устина в губернское присутствие была отклонена 28 мая того же года.
