Факт исчезновения барщины по-своему примечателен. Сокращение отработочных повинностей и частичный возврат к денежным или натуральным фиксируется в послевоенные десятилетия по всей территории Беларуси, особенно в крупных магнатских владениях. На наделы, опустевшие в годы войны, посадить новых держателей на условиях барщины было, видимо, весьма проблематично. У похожих крестьян появилась теперь богатая возможность для выбора. Уцелевшие отчичи если и соглашались принять дополнительно часть пустоши в качестве приемной земли, то предпочитали делать это на условиях оплаты натурой (третья часть урожая) или деньгами, притом в уменьшенном объеме по сравнению с основным наделом. Впрочем, сокращение барщины было не столько результатом вынужденных уступок со стороны владельцев, сколько следствием сознательной государственной политики по восстановлению разрушенной экономики. К таким выводам пришла, в частности, И. Ф. Киткурко, проанализировавшая хозяйственную политику в государственных имениях ВКЛ в послевоенные десятилетия. В результате крестьянские наделы приобрели сложную структуру. По данным В. Ф. Голубева, чисто тяглыми были 4806 из 17670 учтенных им дворохозяйств второй половины XVII — первой половины XVIII в. (27,2%), а чисто чиншевыми — 4314 (24,4%, причем три четверти из них находились в восточной части Беларуси). Оставшиеся 8550 хозяйств (почти половина их общего количества — 48,6%) или сочетали в своем наделе чиншевую и тяглую части (2620, или 14,8%, практически все — в западной и центральной части Беларуси), или в придачу к одной из них имели еще приемный участок на более льготных условиях (4956, или 28,1%), а 974 хозяйства (5,5%) вообще имели только приемную землю.
В церковных владениях центра и запада Беларуси (той категории имений, к которой формально принадлежал и Корень) наблюдается несколько иное соотношение: чисто чиншевых наделов было очень мало — 3,9%, а преобладали чисто тяглые — 57,8%. Наделы с тяглой и приемной землей составляли там 20,9%, чисто приемные — 6,1%. Отсутствию тяглых наделов в престимонии Великий Корень около 1680 г. гораздо лучше соответствует ситуация в церковных имениях востока Беларуси, включая большую Стрешинскую волость и соседнее имение Горваль, принадлежавшие тому же Виленскому капитулу. Они на протяжении второй половины XVII—XVIII в. были полностью чиншевыми. Видимо, это явилось результатом сознательной политики капитула, предпочитавшего наличные деньги и не заинтересованного в развитии фольварочного хозяйства.
В 1690 г. составлен новый тариф подымного Минского повета, который дошел до нас благодаря копии, вписанной в актовую книгу Минского земского суда. В нем, однако, понятие дым утратило свой первоначальный смысл. Теперь оно означало не реальный крестьянский двор, а некую условную единицу обложения, включавшую несколько дворов. Об этом свидетельствует тот факт, что в тарифе регулярно встречаются дробные величины — 1/2 и даже 1/4 дыма. Тем не менее указанный источник дает некоторое представление хотя бы об относительной численности подданных. Согласно ему, в Великом и Малом Корене вместе было 9 дымов, в Прудках — 2, в плебании Кореньского костела — 1. Для сравнения, в Великих и Малых Ганевичах вместе значится 5 дымов. С учетом данных вышеприведенных инвентарей можно предполагать, что дым данного тарифа соответствует примерно 4 дворам (этим можно объяснить и величины в 1/4 или 3/4 дыма, встречаемые в тарифе). В таком случае общее количество подданных имения Корень на 1690 г. можно оценить примерно в 48 дворов. Если эти предположения верны, то спустя 30 лет после окончания военных действий население Кореньщины не достигло и половины довоенного уровня.
