Был ли достигнут хотя бы экономический эффект? С 1 апреля 1924 г. в БССР введен новый земельный кодекс. Он предусматривал норму максимального наделения землей на хозяйство с 4 работниками — от 10 до 15 га обрабатываемой земли. Минимальная норма составляла наполовину меньше, т. е. от 5 до 7,5 га. Фактическая обеспеченность на 1925 г. по БССР была равна 9,5 га. На 1 душу приходилось 1,7 га. К категории бедняцких (без посева и с посевом до 2 дес.) относились 28,7% хозяйств, в них проживало 22,7% крестьянского населения. Середняцкие хозяйства (от 2 до 6 дес. посева) насчитывали 64,3%, или 68,1% населения. Зажиточными (свыше 6 дес. посева) считались 7% хозяйств (9,2% сельского населения). На бедняцкое хозяйство в среднем приходилось 4,2 человека (что означает полностью односемейную модель), на середняцкие — 5,6 человека. В зажиточных хозяйствах на двор приходилось 7 душ — они еще не полностью отказались от общежительской модели. Размеры капиталов в среднем на хозяйство оценивались в 895,9 руб. (на инвентарь приходилось 10%, на скот — 33%, остальное — на постройки и запасы), валовая продукция — в 638,2 руб., условный чистый доход — в 420,5 руб. Доля сеяных трав в посевном клине, к 1923 г. опустившаяся до 2,3%, к 1925 г. поднялась до 6,9%, превысив довоенный уровень. Средняя по республике урожайность ржи возросла за это же время с 6,9 до 7,5 га, картофеля — с 78,4 до 82,2 ц.
По Логойскому району к 1925 г. безземельными оставались 3,5% хозяйств, от 1 до 3 га имели 22,1%, от 3 до 5 — 33, от 5 до 10 — 32,5, от 10 до 20 — 7,3, свыше 20 — всего 1,3%. На хозяйство приходилось около 11,6 га обрабатываемой земли. Обеспеченность землей на душу населения составляла 1,5 га пашни и 0,62 га прочих угодий. На хозяйство при этом приходилось (по состоянию на 1926 г.) в среднем 5,5 человека, чуть более 1 коня, 2,3 коровы, 2,7 овцы, 2,1 свиньи. Урожайность ржи составляла 7,4 ц/га, овса — 8,2, картофеля — 101,6 ц/га.
В целом значительная часть прежних безземельных и малоземельных хозяйств смогла подняться до того среднего уровня, который описан и проанализирован в очерке Я. Кислякова, хотя для почти 30% хозяйств он даже после передела остался недостижим. До этого же уровня были опущены и те крестьяне, чьи хозяйства описал Н. Улащик. Математически точно взвесить сальдо потерь и приобретений при этом, конечно, невозможно. Но несомненно одно: середняцкое хозяйство не имело исторической перспективы. Его неспособность произвести то количество товарного хлеба, которое требовалось стране, стала очевидной уже через несколько лет. Это предопределило политическое поражение той части большевистского руководства, которая пыталась сделать ставку на середняцкое хозяйство, — Н. Бухарина и его единомышленников. В конечном счете поплатились и экономисты, которые искали варианты его развития и невольно оказались в роли «черных вестников». Школа А. Чаянова была уничтожена, в июне 1930 г. арестован и Я. Кисляков (правда, он отделался пятью годами высылки). Но Сталин и его сторонники, разделавшиеся с правым уклоном, отнюдь не собирались каяться в коллективном ослеплении, приведшем страну из одного тупика в другой. С трезвым прагматизмом они прибегли к тому единственному варианту, по которому можно было направить дальнейшее развитие без крутого, катастрофического для них самих разворота. То, что этот вариант оказался катастрофическим для деревни, — это уже отдельный разговор.
