Наличие указанной юридической нормы имело условием совершенно обособленную нуклеарную семью, надел которой переходит по прямой линии наследования, подобно аллоду западногерманских крестьян в составе империи Каролингов. Но такому выводу противоречат некоторые другие подробности, известные нам об общественном устройстве Руси. Право князя на выморочное имущество смердов при его повсеместном действии неминуемо должно было привести к чересполосице княжеских и крестьянских земель. Результаты компьютерного моделирования показывают, что следствием повсеместного действия этой нормы при определенных условиях явилось бы «окняжение» примерно за 300 лет, т. е. с XII по XV в., порядка 90% наделов. В империи Каролингов действительно вперемешку с крестьянскими землями лежали участки, перешедшие в собственность короля, церкви или крупного сеньора (графа) и сдаваемые в пользование лично несвободным сервам или разорившимся крестьянам на условиях выполнения барщины или других повинностей. Между тем источники XIV—XV вв. не содержат никаких следов этого процесса на территории Великого Княжества Литовского. Подавляющее большинство волостей на момент их раздачи частным владельцам при Витовте выглядят однородными, состоящими лишь из крестьянских земель и общинных угодий.
Типологически общественное устройство Руси XII—XIV вв. напоминало скорее не империю Каролингов, а ранние англосаксонские королевства VI—X вв. или Скандинавию X—XIII вв. Между тем в Скандинавии земля, находящаяся в распоряжении крестьянского хозяйства, рассматривалась не как индивидуальная, а скорее как коллективная собственность — одаль. В случае пресечения линии непосредственных держателей участка или их отказа от своих прав отдаленные родичи (двоюродные и даже троюродные братья, племянники и т.п.) имели преимущественное право унаследовать или выкупить такой надел.
О сохранении похожей традиции на Руси косвенно свидетельствует правило в отношении боярских вотчин, законодательно закрепленное Статутом 1529 г. уже в пору его отмирания (в Статуте 1566 г. оно уже исключено). Согласно этой норме, владелец вотчины мог свободно отчуждать (продавать, завещать, дарить или обменивать) не более третьей ее части. Остальные 2/3 должны были обязательно переходить к его прямым наследникам, а при их отсутствии — к более отдаленным сородичам. Что касается самого права свободного отчуждения, то в Великом Княжестве даже бояре (и то не все, а лишь принявшие католическое вероисповедание) только в 1387 г. особым привилеем получили его в отношении владений, унаследованных от родителей. На православных бояр это право распространилось в 1434 г. Крестьянский надел и подавно не был свободно отчуждаемым.
Из сказанного следует, что обособление индивидуальных семей, вызвавшее к жизни княжеское право наследования их наделов, было неполным (меняло лишь право наследования, но не касалось права отчуждения) и ограниченным территориально. Реально оно, видимо, не распространялось на основную массу волостей, охватывая лишь примыкавшие к крупным городам районы концентрации боярских и княжеских сел. В Беларуси это окрестности Полоцка, Витебска и принадлежавшая Галицко-Волынскому княжеству юго-западная окраина — Берестейская земля. Именно там во второй половине XII — начале XIII в. получили широкое распространение различные виды зависимого населения, упоминаемого источниками Киевской Руси: прощенники (отпущенные на волю и посаженные на землю рабы), закупы (крестьяне, попавшие в имущественную кабалу от князя или боярина либо выданные по суду за причиненный ущерб, вынужденные отрабатывать долг в его хозяйстве наравне с холопами), издольники (бывшие общинники, лишившиеся своего надела и арендующие землю за часть урожая, близкий аналог шведских и датских ландбу).
